Я не хотел быть поэтом, я всего лишь хотел быть услышан.
А ты посмотри что выходит, прислушайся - стыд же!
Хотел говорить откровенно, это пустяк, что выходит складно, -
Ты только пойми меня и не смотри мне в душу, и так дышим на ладан.

Знаешь, на самом краю земли
Нас ожидают и там, и тут.
Знаешь: уходят вдаль корабли,
Мерцая огнями пустых кают.
Знаешь, мне снится прохладный зефир,
Ласкающий ноги моих подруг.
Знаешь, я слишком душой кривил,
Скрывая, что нет ветров кроме вьюг...

Знаю: уедем мы в тёплый мир,
Будем скрываться от зова гор,
Знаю, заменит нам лёд гольфстрим,
Бореи вытеснит шум дорог.
Знаю, куда-то исчезнет страх
Быть погребёнными под снегами,
Но, милый, неужто нас в горах
Не отогреет живое пламя?

Шорох газет, трезвость печатного слова
Каждое утро в двадцать минут шестого.
Старый комод, забитый до нервной икоты,
Кресло, будильник, цифры и ноты.
Полупустая бутылка портвейна,
Скатерть в цветочек, откуда-то с Рейна,
Спицы, будильник и полусгоревший омлет.
Я параноик, мне нечего больше хотеть.

Сорок минут, доведенных до изнеможенья,
Вот и подали карету, а я не одет...
Слушаю трепетный шепот моих поражений,
Что заглушает невинность моих эполет.
Я неудачник, дорога мне лишь до работы,
Там я продам свою нежную душу за хлеб,
Чую, ко мне приближаются приступы рвоты...
К черту замученный гнетом наглеющий плебс,
Завтра уйду, наконец, с этой тухлой работы.

Я горю ярко, да сгораю быстро,
Вот и весь мой удел -
Выйду-ка замуж за бургомистра,
А то что он сидит без дел!

Буду вить из него веревки,
Вешать везде лапшу,
Толку с меня - как от воровки,
Только я мусор выношу.

( А через месяц...Collapse )

Я исправлюсь, поверьте, сударь,
Не буду бесстыдно целовать Вашу руку,
Не буду бить Вам посуду,
И просить меня выпустить на поруки.

Я не буду ругаться матом,
Выпивать по утрам мартини,
Разговаривать с автоматом
О любви и о Вас, противный.

Я не буду сидеть смиренно
На приемах и сплетни слушать
О мужьях и о королевне,
Что ночами порой Вам служит.

Я не стану хранить секреты,
Я их все разболтаю разом,
И уеду в своей карете
От любви и от Вас, зараза.

Сколько тысяч слов - все впустую,
Или кража огня у слепых богов;
Мы умеем сгорать, как спирт в распростертых ладонях;
Я возьму свое там, где я увижу свое:
Белый растафари, прозрачный цыган,
Серебряный зверь в поисках тепла;
Я вызываю капитана Африка...
(c)БГ

Очень хочу опять в Сахару, это единственное место для меня, которое "увидеть и умереть". И не помешают ни жара, ни незнакомый язык. Лишь бы снова встретить закат...
А сейчас жарко в Москве, душно. Слишком высокая влажность, слишком много пыли. Все привычно, все слишком. Наверное, я любитель крайностей - меня вполне устраивало время, когда за окном было -...дцать, да и + тоже ничего, только не здесь, хочу подальше... Туга, где почти нет людей и только много песка и, может, много соли. Хочу на море. Или в какие-нибудь пыльные, душные руины. Хочу осматривать достопримечательности, только не свои - чужие, хочу восхищаться чужим мастерством. Иного мне, иного.

Холодно. Да, лето принесло в мою жизнь один сумбур, отсутствие сюжета. В качестве легкой литературы - Довлатов, здоровый шеститичасовой сон, разумные разговоры без темы... Бред.
А ты не верила - не верила, что может быть так солнечно - и правильно, теперь вместо света - электрические разряды. Плакать в порядке очереди - с дождем, что может быть понятнее. Пустые фразы от нечего делать и 9 потерянных дней.
Да, безусловно, всегда есть к кому обратиться за пустым холодным взглядом и нетерпеливым молчанием.
А теперь обратно в нору, а то совсем холодно. Да и сказать по сути нечего. Весны уже нет.

Не ломай себе голову - просто делай,
И не сможешь потом жалеть,
Что была не в духе, чуть постарела,
И что сталь дороже, чем медь,

Что алеют ситцевые платочки
Не на твоих плечах,
Что слова уже не сходятся в строчки,
И проще теперь молчать.

Не кори себя за то, что в прошлом -
Век не сделает оборот,
И старайся думать лишь о хорошем -
Может быть, остальное пройдет...

Я не помню слов, я живу лишь шелестом ветра
На твоей заброшенной старой крыше.
Под ногами воздух - каких-то два километра -
До тебя теперь, наверно, чуть выше...